Кровь времени - Страница 23

Самир стал третьей невинной жертвой: его нашли на кладбище Баб аль-Наср, голова ребенка лежала плашмя на могильной плите.

Связь между преступлениями не вызывала сомнений. Хотя следы насилия имели разный характер, каждое из убийств отличалось невообразимой жестокостью. Трудно поверить, что эти преступления — дело человеческих рук. Все трое детей жили в бедных кварталах, в семьях, практически не имевших средств к существованию; все почти одного возраста. Все трое были замучены до смерти, исцарапаны, покусаны — до такой степени, что куски плоти буквально отрывались от тел; трупы еще и подверглись осквернению.

Джереми Мэтсон оборвал трубку телефона; детектива видели сразу в нескольких местах. Он перестал расследовать убийство археолога, который вел раскопки в подземельях Каира, тем более что это расследование все равно зашло в тупик; добился, чтобы дело об изуродованных детях поручили ему. Азима Абд-эль-Дайима назначили его напарником, так как тот знал арабский язык и имел другой цвет кожи. Спустя три дня, 14 марта 1928 года, зазвонил телефон Мэтсона — и с этого момента жизнь детектива полетела в тартарары.

12

Марион положила книгу в черном переплете на колени, одним глотком допила остатки джина с апельсиновым соком и налила второй стакан. Живительная влага снова обожгла горло, оставляя горьковатый привкус — как и написанное в дневнике. Марион погладила обложку ладонью; начало очень сильное. Автор явно редактировал текст некоторое время спустя, причем уделял особое внимание последовательности изложения фактов. Вводя читателя в курс дела, он использовал прием ретроспекции. От первых же фраз веяло грустью; душа Джереми Мэтсона явно была изранена, страдание сочилось словами из-под переплета. Вопреки тому, что автор утверждал в предисловии, книга воспринималась совсем не как сухой отчет о происшедших событиях: Джереми до последней капли излил здесь свою боль.

Еще один момент беспокоил Марион: автор крайне редко употреблял местоимение «я», а писал «мы», словно стремясь спрятаться среди других. Под этим словом подразумевались полиция, англичане, люди вообще или их отдельные группы.

Марион была под впечатлением от прочитанного. Сначала она не очень хотела знать подробности об убийстве детей; однако любопытство все усиливалось. Женщина наклонилась к будильнику: который час? Так, сейчас 23 часа 12 минут; пока она не чувствовала ни малейшей усталости. Марион бросила взгляд в окно, на покатые крыши деревни, а затем вновь взяла раскрытую книгу в руки.

Повесив трубку телефона, Джереми Мэтсон немедленно вызвал своего коллегу Азима; они сели в автомобиль и направились к шариа Али Мухаммеда. Проехав по ней, следователи повернули на восток, к подножию стен цитадели, выехали из центра, пересекли старинное кладбище и оказались около гробницы калифов. В машине детективы обсудили ход расследования, которое Азим до сих пор вел самостоятельно. Ради экономии времени он вынужден был передоверить значительную часть своих полномочий другим сотрудникам полиции. Одни полицейские брали показания у членов семей убитых, другие опрашивали жителей всех без исключения домов, располагавшихся в окрестностях мест преступления. Вопросы стандартные: не видели или не слышали ли люди чего-нибудь необычного в те ночи, когда произошли убийства. Протоколы всех опросов стекались к Азиму, он придирчиво разбирал их, тщетно пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. С первого дня расследования он не продвинулся практически ни на шаг; единственным утешением для него было осознание того, что он честно пытался как можно лучше выполнить свою работу.

Уже есть три жертвы, а сегодня их может стать четыре: подросток около двенадцати лет, жил в том же северо-восточном районе Каира, рос в очень бедной семье — вот и вся информация, которой располагали следователи. Асфальтированная дорога шла параллельно стене Города Мертвых. Джереми и Азим припарковали машину рядом с другими автомобилями и оставшуюся часть пути прошли пешком, прямо по краю пустыни.

К концу утра температура приближалась к тридцати градусам: казалось, сама земля пышет жаром, выбрасывая полупрозрачные завитки горячего воздуха — они поднимались к небесам и затуманивали горизонт. Высокие минареты надгробий бросали на песок тени, расцвечивая полосами дорогу к месту вечного успокоения и тем самым как бы приглашая путника идти в предложенном ритме. Как не подумать, что этот ритм соответствует некоему религиозному посланию, просачивающемуся сквозь каменные стены. Постройки, не имеющие крыш, непрерывно следовали друг за другом, подобно волнам; разноцветные кирпичи делали стены похожими на соты с розовыми, красными и белыми ячейками. Купола и башни внезапно возникали почти со всех сторон, как рои жужжащих пчел под пристальным оком бога Ра.

Ричард Паллистер, полицейский фотограф, сидел на выступе скалы у входа в тупик — шляпа лежала на коленях, чемоданчик с инструментами у ног. Он вытирал платком пот со лба — не столько из-за жары, сколько от потрясения. Паллистер повернул голову: набухшие, покрасневшие веки, потерянный взгляд. Лицо фотографа покрывала прозрачная пленка пота; соленые капли стекали от линии волос до подбородка, оставляя за собой участки мертвенно-бледной кожи; губы тряслись. Когда Джереми поравнялся с Ричардом, тот издал невнятное бормотание. По выражению глаз сослуживца детектив понял, что тот хочет сказать: Паллистер умолял его не ходить дальше. Тем не менее Джереми вошел в узкий тупик — и услышал, как фотограф за его спиной разразился рыданиями.